С отросших волос Гаары стекала вода. Холодная до стука в зубах, но желание смыть грязь и даже всё ещё не сошедшую местами чужую кровь пересилило. Собаку удосужился лишь снять калебас, после чего едва не упал в ручей; до реки это проточной луже было ещё очень далеко, но глубины хватало по пояс.
Хотя вряд ли он стал намного чище, как бы ни тёр. Но хотя бы перестал чесаться. Темари смотрела на него с берега мутно и непонятно, зато Канкуро оказался проще: всё же удосужившись снять верх, рухнул рядом. Задохнулся на мгновение, не ожидая такого холода летом, пошёл ко дну и вынырнул. Потряс головой и фыркнул, смуглая кожа покрылась пупырышками. Ну а чего он ожидал перед рассветом?
Гаара отошёл от него выше по течению, так как помимо грязи от брата вот-вот пойдёт фиолетовой краской.
- Эй, Темари, иди сюда! – крикнул старший Собаку. – Я не буду тебя топить! Разве что немного.
- У тебя тушь потекла! – отозвалась девушка и упрямо осталась на берегу, с истинной недоверчивостью росшего вдали от любых водоёмов не желая лезть в какую-то подозрительную речку в потёмках. Канкуро закатил глаза и принялся активно умываться, пока что только размазывая боевую раскраску сильнее.
Темари устроила веер удобней поперёк коленей. Успеется ещё, хотя в чём-то она им завидовала – в этих кустах не только не просматривается округа, но и наверняка водятся какие-нибудь гадкие насекомые, которые повадятся на её грязную голову. Куноичи передёрнуло, но она заставила себя сосредоточиться. Им не стоит уходить надолго, но так уж вышло, что они втроём отделились от прочих шиноби.
Старшей Собаку до сих пор плохо верилось. Не хватало ей простоты Канкуро или, возможно, имела она лишний год жизни. Братья её не разговаривали друг с другом, но держались рядом и осторожно притирались друг к другу. Родная кровь взыграла в них, а в Гааре неожиданно не оказалось злобы. Темари же так не могла – думала, думала, размышляла, давя желание принять как есть.
А может плюнуть и вправду принять, как Канкуро? Ну, был у них убийца-брат, могущий растерзать селение и их самих. Ну, теперь поменялся и просто делает вид, что прочих ниндзя Суны не существует; спокоен и насторожен, странный и совсем чужой. Тот безумец и то был не таким незнакомцем – пугал, но свой.
Теперь же стало… лучше.
Темари остро не доверяла всяким там «лучше». Их в её жизни было маловато.
«И где он научился плавать?..» - вяло подумалось девушке, когда Гаара упал на спину и сделал несколько гребков. Ещё одна деталь, которую она не знает о родном брате – ужасная сестра. Канкуро – ужасный брат - вытаращился же в открытую, так как младший Собаку держался в воде относительно уверенно для жителя песков; шиноби полагались в этом на чакру.
Старшие братья и сёстры должны защищать младших. А они что?
А она что? С двумя-то оболтусами…
Тошно.
На востоке уже стало значительно светлее. Небо напиталось голубыми красками, однако в лесу ещё царили прозрачные утренние сумерки. Гаара выбрался на берег и поёжился. В воде парень успел согреться, зато мокрую кожу и ткань сразу же обдул издевательски лёгкий ветерок. Он стянул майку через голову и принялся старательно выжимать.
- Простудиться можешь, - вдруг тихо сказала ему сестра.
Собаку повернул к ней голову, но каких-то ответных слов не появилось. Зелёные глаза Темари показались ему тёмным отражением своих. Их выражение он не смог прочитать.
- Кост-т-тёр бы, - заявил вывалившийся на берег Канкуро, растираясь собственной водолазкой и сводя на нет половину усилий от помывки.
- Нельзя костёр ночью, - шикнула Темари, и все непонятные видения с её лица испарились. Гаара мгновенно потерял интерес. – Привлечём внимание. Мёрзни теперь.
Младший Собаку поморщился, пускай сестра подколола не его. Тануки быстро раскусил, что она не польстилась на воду из-за этого, но дубеть самому не было никакого желания. Песок с привычным шорохом окружил их стеной, отгораживая от ветра и посторонних глаз. Канкуро и Темари, до этого перебрасывающиеся фразами, окаменели, а их лица побелили от накатившего страха.
Нет, они не трусы. И Гаара, разумеется, заметил их реакцию.
Заметил – и проигнорировал.
- Можно так, - произнёс он. – Костёр видно не будет.
Темари отмерла первой, прерывисто вздохнув. Поразмыслила, хмурясь, как делала всегда, когда принимала решение.
- Только если не надымите, - разрешила она и, бережно отложив в сторону веер, поднялась на ноги.
- Куда собралась? – буркнул Канкуро.
- Раз уж костёр… - девушка развязала узел протектора, затем пояса и шагнула к воде: уже стало достаточно светло. Канкуро смутился и отвернулся – сестра или нет, но девушка всё же, которую, если б не её характер, уже не за хвостики дёргали, а звали б на свидания. Правда, и за первое раньше, и за второе сейчас можно было получить веером по голове.
Песок, хозяин которого и глазом не моргнул, аккуратно отгородил берег, как только Темари вошла в воду. Канкуро натянул водолазку и отправился за хворостом.
Из-за импровизированной стены неяркий свет солнца до них не доставал. Небо разгоралось всё ярче, но чудовищно медленно. Зато тепло небольшого костерка множилось, не развеиваясь, и даже Темари уже высохла. Девушка полировала веер до зеркального блеска, чем занималась всегда, когда жаждала пустой головы без мыслей. Канкуро уставился на огонь, изредка вороша угли и подкладывая веточки, а Гаара игрался с влажными песчинками, заставляя их двигаться и размышляя, что и как делать дальше.
Больше половины шиноби Суны уже ушли. Разделившись на две группы, одна отправилась к границе прямым путём на юго-восток, шумно и не скрываясь, надеясь обмануть Коноху, а другая, медленно, вместе с ранеными, намеревалась сделать крюк вокруг Танзаку и лишь потом идти на юг, проделав как можно больший отрезок пути через страну Рек, а не родную, но жестокую пустыню.
Пять десятков человек остались прикрывать и тех, и других и следить за Листом. В Конохагакурэ было относительно спокойно для такого времени, но Баки, сделавшийся здесь командиром, приказал следить в оба. Возможно, что-то случилось и у них, и селение, несмотря ни на что, не желало – пока что – ввязываться в конфликт.
А возможно уловка, чтобы выманить их. Или заставить перестать прятаться в кустах и выдать своё расположение, которое было под самым носом у Конохи.
Была так же ещё одна причина, по которой не уходили. Ждали вестей о Казекаге, ждали других – то ли пленных, то ли убитых. Те, кто не знал судьбу товарищей, упрямо никуда не ушли, хотя Баки злился, что полсотни это слишком заметно.
Младший Собаку тоже не стремился покинуть страну Огня по личным причинам. Собственно, ни одного повода это сделать не было – Суна не являлась ему ни домом, ни безопасным местом. Но было и иное: разделившись с остальными, тануки мог быть уверен только на счёт Шукаку, так как безоговорочно верил интуиции – живой и невредимый. Их жизни сплетались в единый клубок долгие и мучительные тринадцать лет, и Гаара сомневался в возможности ошибки.
Но Шио. Но даже Юмия и Сейрам.
Но Хината.
Хината…
Уйти в Суну с возможной войной с Листом на носу – это как подписаться не видеться с Хинатой по меньшей мере месяцы. Поэтому Собаку сосредоточенно думал, разрабатывая тактику личных действий и пытаясь придумать, как бы подстроить под неё других. Парень мало в этом разбирался, но, в своём время, читал любые книги, которые попадались под руку, так как больше не находил себе занятий: детские, взрослые, научные, фантастические, романтические… Про войны и про политику. Разум сохранил крохотные обрывки, и по ним, а так же по чутью выходило, что воевать никто не хочет.
Зато Звук разорвать в клочки хотят все. К чему-то вела Ёко, не рассказав никому о нападении, зато доверив ему тайну смерти Расы. Что-то задумала хитрая лисица, намекая на его невозможное будущее в Суне и вручая ему в руки узды правления своих планов. Её голос практически звучал рядом, за плечом, но слишком тихо, чтобы разобрать.
Приходилось решать и думать самому.
Голова уже гудела, когда очевидная, но всё гулявшая где-то идея пришла, наконец-то в неё пришла. Что-то похожее высказал Баки, с каждым днём всё больше и больше сомневающийся в том, что им не придётся выбирать нового Каге.
Надо просто свалить всё на Ото. Каждое действие, каждый приказ, и Коноха жадно обратит свой взгляд на куда более ненавистного ими Орочимару – предатели больше враги. Впрочем, Гаара не мог придумать, как это сделать.
Зато догадывался, что не хватает остальным.
Трупа Четвёртого Казекаге.
Собаку помрачнел. Спросить, где конкретно Шио нашла тело его отца, Гаара раньше не подумал, а теперь прикинул, что Ёко могла и наболтать. То, что Раса мёртв, не было никаких сомнений, однако кицунэ совершенно не обязательно было ради этой информации искать погибшего. Его мог даже забрать себе Орочимару – жуткие слухи о его экспериментах на людях доползали даже до страны Ветра.
Как там она говорила?.. Кажется, какие-то карьеры, но тогда Собаку солгал ей про то, что знает, где это, не доверяя ни на йоту.
Что ж, делать нечего.
- Мне надо в Коноху, - заявил Гаара без предупреждения.
Темари и чуть задремавший Канкуро не осознали сначала, что он сказал. И вытаращились на него лишь спустя несколько секунд.
- Ты с ума сошёл? Баки шкуру с нас снимет, к тому же…
Сестра пнула его в колено. Канкуро по привычке или нет объяснялся не волнением за брата. Правда или нет – не сейчас разбираться. Но у более проницательной Темари появилась своя догадка, от которого тревожней стало, чем от самоубийственной задумки Гаары, в которой не видела смысла, а брат не спешил объяснять.
- С кем ты связался? – постаралась произнести она как можно твёрже.
Собаку пожал плечами, считая, что не обязан ничего говорить.
- Тебе не всё равно? – спокойно ответил он вопросом на вопрос, не видя в этом ничего такого. Однако лицо сестры исказилось, как от боли.
Странно. Им же всегда было всё равно на него, обоим.
- Мне надо в Коноху, - повторил тануки. – Это поможет.
- Кому? – недоверчиво произнёс Канкуро.
- Нам, - неопределённо.
Снова повёл плечом. Гаара по-прежнему не видел ни единой причины объяснять что-то детальней. Не получится – не хочется.
- Понадобится ваша помощь. И потом – и сейчас, - сказал он и зачем-то добавил. – Я только вам доверяю.
Собаку лгал – не до конца, потому что никого другого не взял бы в почти сообщники. Но называть это доверием язык повернулся с трудом.
Быть может, тануки лгал сегодня и пока что. Быть может, когда-нибудь между ними будет настоящая связь, ведь Гаара сам себя боялся иногда и частично понимал их.
Понимая, простить он их был не готов.
Темари и Канкуро переглянулись. Куноичи взвесила риски: делать то, не знаю что, во власти слов Гаары… Но он же брат их. Пришло время вспомнить.
Старшие Собаку кивнули друг другу одновременно. Стена из песка разрушилась, заодно туша и пряча костерок.
Перед тем, как покинуть любой дом, требуется отблагодарить его, оставив после себя в чистоте. Особенно если это чужой дом, а его юридический владелец жив. Хотя вероятность возвращения сюда Цунаде была не слишком большой, а Шио в любом случае тратила время на уборку не поэтому. Пыли на полках и прочих поверхностях обитаемой комнаты и кухни уже не осталось, поэтому кицунэ проходилась по полу веником с длинной ручкой, занимая время, руки и гоня скуку. Юмия вместе с парой стульев устроилась на постели – медитировала, спала…
Одновременно?
Во всяком случае, если спала, то сидя.
Орочи быстро оправилась, так как была молодая и очень юная, не потрёпанная сильно жизнью. И недели не прошло, как восьмихвостая без чьего-либо дозволения ушла из больницы, забрав с собой любые сведения о её личности, которые появились в больничных записях, и украв несколько ещё необходимых лекарств. Поднялся переполох, но для нужных глаз Юмия умела испаряться бесследно.
Ёко тоже пора было испариться вместе с ошивающейся где-то Сейрам: кицунэ надеялась, что та не натворит напоследок усложняющих жизнь глупостей и проводит время с Шукаку и Хинатой, прячась в квартале Хьюга, где никто никого не подумает искать. Но теперь всё вокруг успокаивалось, и у шиноби Конохи нашлось время заняться более подробным расследованием и поиском шпионов и прочих виновных. Рано или поздно её имя всплывёт в череде бумаг, найдутся свидетели контактов с Гаарой, а так как Собаку пока что не подавал о себе никаких знаков, это точно обернётся проблемами.
Да и не только это. Из Шио в целом не самая хорошая шпионка. А в данной ситуации они все попадали под клеймо «сомнительная личность», поэтому жди беды.
Ждать девушка не собиралась. Сделать ноги нужно было раньше. Но в итоге, противореча самой себе и здравому смыслу, кицунэ старательно тянула время. Странную ответственность она сейчас ощущала – за Гаару, за всё.
Могла бы и сказать про Орочимару. Не заниматься глупостями.
Ёко тряхнула головой.
- Кто-то идёт, - произнесла Юмия, не открывая глаз. – Окно. Крадётся.
Шио вздрогнула, перехватила веник на манер оружия, так как девушка не изменилась в лице и не пошевелилась. Кто бы ни полез и как бы ни спокойна была Орочи, свои ходят через дверь и предупреждают, а не лезут будто воры-домушники.
Может, на самом деле воры. В лёгком хаосе после атаки на Лист можно было б ожидать чего угодно. И домушника, чудом не пойманного в Скрытом Селении раньше, которого сманило в этот роковой день настежь открытое окно – тоже.
Поэтому когда напротив подоконника с той стороны показалась красно-кирпичная макушка, Ёко, не задумываясь, ударила по ней веником. Сила, предназначавшаяся, чтобы сбросить неизвестного вниз, ушла в появившийся из ниоткуда щит песка, а рукоять надломилась. Что-то хрустнуло, кицунэ ойкнула.
- Да ты!.. – она метнулась к окну и поймала Гаару за руку, втаскивая внутрь: не ожидавший нападения парень оступился и потерял равновесие. – Предупреждать надо, - буркнула Шио, немного ощущая вину.
Юмия открыла правый глаз – ближний к окну – и коротко кивнула перебирающемуся в комнату Собаку. Парень встряхнулся и вернул песок в бутылку.
Ёко присмотрелась к нему. Единственное, что о нём можно было сказать – заматерел; волосы отросли, падая на лоб под собственной тяжестью, одежда истрепалась, руки и плечи постепенно обрастали сухим мясом мышц. Теперь Гаара стал куда больше шиноби, чем в их первую встречу. Наверное, это приходило к нему постепенно, но, видя его почти каждый день, Шио не замечала изменений.
Хотя и новое добавилось. Кицунэ довольно хмыкнула – вот что делают с разнеженными генинами всего неделя жизни в простом лесу. Собаку явно это пошло на пользу: помимо черт воина в нём появились черты биджу-хищника – в глубине глаз зародилась осторожность, в движениях – неокрепшая собранность, как и должно на вражеской территории.
Вот и славно.
Только вид у него голодный. И молчит.
- Хм… - девушка почесала в затылке. – Есть хочешь?
Есть он хотел. Всё, что оставалось на полках, Гаара смёл так быстро, что добавил Шио причину уходить из селения – не покупать новые продукты не в дорогу. Собаку не привередничал, вгрызался в мясо и жадно глотал крупные куски.
Ёко демонстративно поставила перед ним стакан с водой. Не оставив ни крошки на тарелке, Собаку залпом сделал несколько глотков и шумно выдохнул.
- Судя по всему, охотиться люди пустыни не умеют, - насмешливо сказала она и подпёрла голову ладонью.
- Не в лесу, - туманно ответил Гаара, невольно загадав кицунэ загадку, на кого можно охотиться в тихих песках.
- Почему ты здесь? В селении думают, что вы ушли.
- Я не надолго… У нас есть план, - задумался, отбросил глупости. – У меня есть план. Для Суны и для себя…
- Мне нравится, - премило. – Я хочу, чтобы ты был в Суне. С шапкой Казекаге. Думаешь, я сошла с ума?
Гаара не ответил, но всё и без того было ясно.
- Кроме тебя им некого выбирать… Сильнейший в селении ты – и не отрицай это. Но, кажется, мы про это говорили уже. И ты всё ещё считаешь эту затею безумной.
- Я не вижу в ней… смысла, - произнёс Собаку, аккуратно подбирая слова. Шио оборотень и немного учитель, но не всегда друг. Тануки ей верил во всём – во многом – но что тогда, что сейчас Ёко не спешила пускаться в объяснения. – Но что, если я соглашусь?
- Серьёзно?
- Может быть. Но для этого надо, чтобы не началась война.
- Торгуешься? – кицунэ хмыкнула. – Хорошее качество политика. Далеко пойдёшь.
Парень помолчал, раздумывая над тем, почему не выложил, что ему надо, сразу. Это было бы гораздо проще, чем путаться в полунамёках. Поэтому он честно признался.
- Иногда я не знаю, как с тобой разговаривать.
Шио сдержалась – смеяться не стала. Глупо это было бы: дети и подростки учатся говорить, когда есть с кем, Гааре же было не с кем. Неудивительно, что его навыки коммуникаций скачут на нуле, а слишком много мыслей путают речь.
Но, невероятно, у него было чутьё. Собаку на рефлексах неловко пытался её прощупать, отвыкнув и снова видя опасность в каждом встречном, но реагируя уже иначе. Возможно, если он действительно станет Каге, в Суне настанут хорошие времена с таким правителем.
Ёко сменила ухмылку на улыбку – надо же, о каком странном размечталась…
- Расслабься уже, - фыркнула она и, внимательно вглядываясь в чужие черты, дождалась, пока Гаара на самом деле это сделает. - Выкладывай уже, что там у тебя.
- Переговоры, - короткий ответ. – Но мне нужно точно знать, где труп Казекаге.
Гаара бежал и не прятался – уже по пути туда он понял, что за этим путём никто не следит. По словам Шио, бдительность в Конохе немного ослабили: всех гражданских распустили по домам и общежитиям для тех, у кого жильё пострадало во время атаки, занимались больше стройкой да зализыванием ран, чем прочёсыванием окрестностей, - потому что отряды Суны видели отступающими на юг. Погони не послали, задерживать не стали. У совета старейшин и временно выбранного совета шиноби не было полномочий развязывать войну, а Хокаге погиб от рук Орочимару.
Последнее ни кем не скрывалось – и в младшем поколении проклюнулось имя первого настоящего врага.
Собаку сделал из этого свои выводы. Значит, в Конохе уже знают, что Казекаге не участвовал в нападении на селение. Может даже в курсе о его смерти: об Орочимару им всё же известно больше. Всё выходило проще, чем он думал.
Осталось только убедить в этом своих.
Темари вылетела на него – бледная, с веером наперевес. Канкуро за ней, уже расчехлив марионетку.
- Это случилось пять минут назад, - скороговоркой проговорила она и змеёй развернулась к Баки, едва не шипя на шедшего на них учителя. Старшие Собаку было готовы драться: то, что они что-то скрыли от командира, уже могло считаться предательством.
А с предателями в Суне разговор короткий. Жалости и милосердия ждать не стоит ни от близких родственников, ни от собственных учителей.
Но Гаара не смотрел на них, пускай и испытывал новое чувство благодарности к родне – по его просьбе они прикрывали его проникновение в Лист от своих же. И продержались достаточно долго, у тануки аж кольнуло в груди за задержку.
Но Баки выглядел интересней. Сочетание гнева, страха и капли растерянности в каждой его черте породили в Гааре незнакомое злорадство и родную кровожадность. Мужчину он ненавидел за попытки руководить им при страхе, за его иллюзии о том, что он что-то о нём знает.
О, нет.
Баки никогда ничего не знал.
Собаку сглотнул лишнюю слюну и взял себя в руки. Вышло куда легче, чем когда с ним был Шукаку, но тануки задумался – шедшее от однохвостого безумие с его напарником и сейчас, глубоко внутри спрятанное. В Шио тоже есть дикий зверь, могущий разодрать в клочья. Нечеловеческая же природа инстинктов жаждала уничтожить человека, который был так долго ему противен – ему-ребёнку, ему-ученику.
Сдержаться. Надо сдержаться.
С собой договориться гораздо проще.
- Где ты был? – Баки занимался тем же, убеждая себя, что Собаку не убьёт. Гаара долго был под его началом, и порой мужчина забывал о том, кто он. Но его своеволие, проявлявшееся раньше не более чем во вспышках жажды крови, пугало сильнее.
Никем не контролируемый, с планом действий и отступничества, нашедший во время экзамена странных знакомых – союзников? Аме? – младший сын Расы может стереть Селение Песка с лица земли. Вероятность того, что Гаара принял от отца в дар не только чудовище-проклятие, но и унаследовал ум и жестокую расчётливость, обрисовалась перед Баки невероятно отчётливой опасностью.
С однохвостым справлялись. Зверь и зверь.
Справятся ли с научившимся управлять собой врагом-джинчурики с личными счётами? Да он уже переманил брата и сестру, которые ещё два месяца назад хотели, чтобы у их отца было всего двое детей.
- Узнавал, где тело Расы, - ответил Собаку чистую правду. – Могу показать на карте по координатам.
Баки удивился, подавил это, вспомнил слова одного из командиров. Мозаика складывалась, сколько бы ни было потерянных кусочков. В силу возраста, Темари и Канкуро эмоций до конца скрыть не смогли: девушка опустила немного веер, а парень и вовсе оглянулся на брата. Гаара встретил его равнодушным взглядом – кому-кому, а ему бы радоваться смерти Казекаге, кем бы он ему ни приходился.
- Тело?.. – произнёс Канкуро.
- Он мёртв. Ещё до экзамена.
Тут уж не выдержала Темари. Да, не было у них близких отношений с отцом, но семья, но родная кровь!.. Куноичи резко развернулась к нему
- Гаара, он же и твой!.. – едва не сорвались с языка слова, которые для Гаары точно пустой звук, осеклась. – Почему ты не сказал нам?
- А вы бы поверили?
«Резонно», - подумал Баки. Он бы тоже не поверил. И командир бы не поверил. А вот кусочки выкладывались в подсадного Казекаге, дёргавшего в селении за ниточки и, вернув себе хладнокровие, шиноби готов был расставить приоритеты верно.
Мужчина вытащил из кармана карту и сказал:
- Показывай.
Темари не хотелось идти. Всё её существо кричало, что не нужно: не нужно искать разлагающееся, судя по срокам, тело родного отца, не нужно разлучаться с растерявшимся от такой вести Канкуро, без сильной привязанности к родителю всё равно надеявшегося на то, что ничего они не найдут, не нужно было оставлять Гаару и его секреты. Но Собаку была одна из самых быстрых в отряде Баки уже сейчас, генинном, а так же имела неоспоримые права идти. Никто из тех пяти человек, что перескакивали с ветви на ветвь по бокам и сзади, не выражали своё отношение к «зелёной» куноичи – пока не сделала ошибки, никто и слова не скажет.
А ошибок Темари на заданиях не совершала, образцовая дочь образцового Казекаге образцовой Суны. Без лишних эмоций, без лишних просьб отдыха, с сухо сжатыми в ниточку губами – ничего лишнего.
Лес кончился настолько резко, будто боги рубили по замерам. Дальше шла небольшая, всего в несколько километров, полоска степи: чем дальше и ближе к пустыне, чем суше. Проверяя на крепость, решений ждали от неё, а Собаку ни разу не пересекала границ в этом месте – рядом ни дорог, ни поселений. Поэтому ещё в прохладе задержались на привал, чтобы свериться с картой и запить пилюли. Опьянённая властью и дурным волнением, Темари гнала быстрее, чем ожидал от неё Баки, дробя отдых на короткие остановки не больше часа после выматывающих марш-бросков.
Прямой и самый быстрый путь до Суны – три дня. По незнакомому пути северней и западней, старшая Собаку довела до границы между странами Рек и Ветра чуть больше, чем за сутки. Никто толком не спал, зато не находилось лишних домыслов.
На самом деле Темари устала больше всех.
«Это ещё что, - успокаивая ноющие от такого бега ноги, говорила девушка самой с собой. – Ещё обратно бежать, и вот тогда передохнёте».
- Нам туда… минут двадцать ещё, - сверяющийся с картой шиноби, старше всего на пару лет, указал направление. – Примерно на семь часов, не совсем по прямой.
- Почему нельзя прямо? – недовольно произнесла Собаку.
- Здесь раньше добывали мел, а как кончился, то всё забросили. Много карьеров, их проще обходить.
- Странное место.
«Но удобно спрятать тело», - холодно добавил разум. Темари отмахнулась.
- Веди ты. Я ни разу здесь не была.
Собаку мысленно считала минуты. Шесть десятков секунд – раз, шесть десятков секунд – два, шесть десятков секунд – три… Куноичи оборвалась на пятнадцати, когда из-под сандалии покатились с обрыва камушки.
Дальше идти по координатам нет смысла.
- Разделимся, - не звучало, как приказ. – Будем искать.
Да-да, Темари. Тщательно искать, ничего не найдём и вернёмся. Старшая Собаку помнила ещё, как отец трепал по голове и позволял называть себя «папой».
Ей обязательно будет больно.
Но боги не любили её. Возможно за то, что девушка не верила ни в одного из них и полагалась всегда на себя. В первый карьер нырнул всего один человек, во второй, побольше – двое, а на третьем поиски закончились. Ещё до того, как последняя часть группы спустились туда, Темари знала, что там, внизу – очертания тела.
Пока никто не видит, пока никто не позвал, Собаку осела на край карьера и впилась ногтями в кушак. Ей стало плохо. Нельзя давать сейчас себе волю эмоциям. Но каким бы он ни был, что бы ни делал – это семья.
На иссохший и изуродованный труп Темари смотреть отказалась, боясь потерять над собой контроль и то ли заплакать, то ли лишиться содержимого желудка от отвращения. Невыносимо мерзко было от того, что не узнавала не его за маской Казекаге. Это чувство и накатывающая волнами тошнота переплелись с втравленной насильно в себя апатией и не оставило место никакому горю на всю дорогу назад.
Собаку ещё предстояло сказать Канкуро, что теперь они сироты.
Темари вернулась быстро – удивительно быстро. Старшие не скрывали положительного удивления: не ожидали такого, сильна. Собаку с ног валилась, по ней видно, но глаза стали пустым бутылочным стеклом. Канкуро шагнул к сестре с робкой надеждой, но та отцепила веер с крепления, освободив уставшую спину, скинула его небрежно на землю – не слыханное дело – и, крепко взяв марионетичника под руку, куда-то его увела.
Гаара сразу всё понял.
На тело он смотреть не стал, запаха не ощутил. Скорее всего, солнце уже успело довершить то, с чем не справились звери и птицы. Раса вряд ли узнаваем глазами, а личность подтвердят профессионалы. Пока что куда более говорящей была пригоршня золотого песка, тщательно собранная вокруг тела; что случилось с остальным – забрал ли Орочимару, развеял ли веер? – выяснять не было времени. Казекаге никогда не кичился своим оружием, а уж с приходом в мир младшего-сына демона и вовсе свёл их сходство на нет. Со стороны казалось, что Раса безоружен, но он никогда не был дураком.
С удивлением Гаара поймал себя на мысли, что хорошо бы, если отец подранил своего убийцу перед гибелью.
Кровь?
Но никакими иными чувствами теперь уж очевидная гибель родственника в нём не отозвалась. Тануки давным-давно забыл редкие тренировки с ним в раннем детстве.*
- Так откуда ты знал? – спросил шагнувший к нему Баки в полголоса.
- Рассказали, - парень пожал плечами, показывая, что ничего большего от него не добиться, но неожиданно для себя решил добавить: Друг узнал.
Баки поморщился, поняв о ком он. В Конохе Темари убедила, что разберётся сама, поэтому мужчина не отвлекался от основной задачи, а теперь всё обернулось так, что не факт, что старшая Собаку что-то расскажет – заданием это не было. Однако сейчас он и сам не имел возможности что-то копать, особенно учитывая то, что Гаара предоставил такие полезные – правдивые – сведения.
Но игнорировать шиноби тоже не мог.
Что за парень? Почему ошивается с Гаарой? Что ему надо? Чей он – какое селение? Что ему нужно от Суны?
Лишняя проблема на его голову. Хуже только то, что тот, кто возложил на его плечи по крайней мере временную ответственность за джинчурики, теперь мёртв. И Баки абсолютно не знал, что ему делать в такой ситуации.
Хотя терять уже нечего.
- Откуда у тебя вообще друг? – устало спросил мужчина, проведя ладонью по лицу и сбрасывая пелену. Про опасность он сейчас не думал.
- Мы знакомы с детства, - как ни странно, удосужился ответить Собаку. – Он не живёт в селении.
- Шиноби?
Отступник, беженец? Хотя минутку, с детства?
Но как?
- Нет. Но хотел бы, возможно, им стать. Я спрошу, - парень посмотрел на него снизу вверх, и Баки передёрнуло от неприятного ощущения, что вернулся в прошлое. Вот он – взрослее, старше, опытней, а вот другой – дерзкий молодой выскочка Раса с жёстким взглядом и готовностью идти по любым головам.
Кто бы сомневался, что младший Собаку станет помогать Суне бескорыстно. Баки не тешил себя иллюзиями, а победить Гаару теперь некому.
Мужчина свернул с этой дорожки:
- Так кто он?
- Из пустынных монахов?
Про них Баки слышал, а заодно и то, что их немногочисленные общины исчезли десятилетия назад. Но селение никогда с ними не контактировало, а пытаться вытянуть что-то из Гаары – дело гиблое.
Пусть будет так.
Собаку мгновенно забыл про Баки, стоило тому заняться другими делами. Всё складывалось как нельзя лучше, а лгать и того легче, когда ложь лишь полуправда. Но неприятно обожгло по сердце – вот-вот всё закончится, и пока выходило, что ему возвращаться в Суну…
А Шукаку? Вряд ли ему захочется быть в месте его заточения, чтобы ни ляпнул Собаку так называемому сенсею. Парень ни разу не заглядывал так далеко, разлука с ним – странная вещь, немыслимая в его сложенном с рождения мироздании. Однако он и сейчас далеко, и после, скорее всего, пойдёт с Шио.
Или домой.
Гаара не знал куда конкретно, но это было такое, очень абстрактное «домой».
Парень попробовал нащупать ниточки связи, цепь бывшую с ним… Но пускай не совсем разорвалась она, оставшись незримой, став длиннее, влившись в непонятную в других, но очевидную в себе, в груди, где раньше клубилось чужеродное, злое, но привычное, Собаку нашёл только пустоту.
Закрыв дверь, Шио полюбовалась на ключ. Много лет кицунэ бережливо носила его с собой, подарок в дань чужой несбывшейся любви. Поднявшись на носочки, девушка спрятала его над косяком двери. Когда дверь кто-то откроет, ключ упадёт под ноги вошедшему, или же его судьба заржаветь здесь вместе с вечно пустым домом.
А она сюда уже точно не вернётся. С Конохой и счёты сведены, и часть груза сброшены – только брат в темнице по улицам ходит. Но раз пока нет способа – не придумала она как - освободить его и обмануть Жнеца, которому отдали плату за печать, то делать здесь совершенно нечего. Кицунэ поправила плащ, закинула сумку на плечо. Необходимое – в ней, сабли за спиной, протектор можно будет выбросить в канаву или же сберечь на всякий случай.
Без сожалений покидала она временное пристанище. По дереву на ограду, по ограде – на крышу, а там её уже ждали. Шукаку расхлябанно болтал ногой и держал в руках две исходящие паром картонные коробки вместе с палочками для еды.
- Попрощалась уже? – парень протянул одну.
Ёко взяла, села рядом, открыла. Пахнуло мясным духом и горячей собой.
- Да, вчера ещё.
- И что она?
Девушка разломила палочки и хмыкнула.
- Кажись, рада, что остаётся дома. Хинате и так изменений по уши хватит на пару лет. Пусть подрастёт, освоится… - она шумно втянула лапши, выловила кусок свинины.
Рядом Шукаку с не меньшим аппетитом уничтожал свою порцию, хотя сам ещё совершенно никуда не собирался. С высоты открывался не самый лучший, но просматриваемый издали вид на то, что селение снова превратилось в муравейник: прибыла делегация Суны с предложением переговоров и их, к одобрению опытных и возмущению тех, кто помоложе, приняли. Шио видела там красную макушку, но пересекаться с ней не стала.
С Гаарой уже тоже распрощались. Да и чувствовала, что на виду парень будет, вряд ли потеряется из внимания.
- Зимы тут холодней станут, - довольно сказал Шукаку.
- Зеру учить будет. Это сейчас так, от разборок людских подальше был… К тому же, ей ещё нужно побывать на территории Юсуи. А с Гаарой что?
- А кто ж его знает, - беспечно. – Разрешится как-нибудь. Пустыня она и есть пустыня.
Ну, разрешится, так разрешится. Бремя ответственности за Гаару Шио сбросила как только он покинул Коноху. Что сейчас вернулся – не так важно. Взрослеет, учится, зряч стал. Ему только полезно.
Правда, кицунэ спрашивала не только о Гааре и не столько о Гааре. Но, судя по всему, про себя друг и сам пока сказать ничего не мог. Не решил, не думал и доверился течению обстоятельств и судьбы. Ведь не судьба ли, столь жестокая в своих путях и решениях, через страдания сплела его дорогу с путём напарника? Значит и дальше поможет – она или боги, рисующие кистями своими её тропы.
У Шукаку с Гаарой, во всяком случае, бог общий.
Когда коробка опустела, а солнце стало припекать макушку, Шио сладко потянулась.
- Только встретились, а уже сбегаешь, - фыркнул Шукаку.
- Успеется ещё, - она поднялась на ноги. – Недалеко буду, но в вашу песочницу не полезу.
- Уж точно не после того, как назвала пустыню песочницей.
С тануки Ёко не прощалась. На короткий срок, на более долгий – ей просто не хотелось. Шукаку, к счастью, понимал и разделял её мнение. Тануки вздохнул: он до последнего думал, что она задержится подольше.
Спустя пару прыжков кицунэ нырнула сверху вниз в один из проулков и скрылась с его глаз.
Если бы у Сейрам была бы чакра молнии, то она бы их метала. А так дышала тяжело, стиснув в руки кулаки, смотрела гневно, янтарь глаз потемнел. Юмия мысленно просчитывала, сколько та навела шуму и когда сюда набегут люди.
По всему выходило – пару минут есть. Предусмотрев это, Орочи нашла тихое место. Глубоко внутри, в странном месте за сердцем, но не в спине, шевелилось не волнение и не страх, но слабая тень отказа принимать это. Что-то детское, свойственное лишь детям – детям ниндзя в десять лет, детям нормальным в её тринадцать.
На поверхности и вслух Юмия повторила:
- Шио уже ушла.
- Ты!..
Хачи ударила, странно и слабо. Орочи увернулась и в не до конца зажившей ране кольнуло. Или не там? Эхом понимания отозвалось в душе, нить их связи с напарницей натянулась струной, звенела звонко – за двоих Сейрам выражала в буре эмоции.
Всю свою живую жизнь Юмия провела с Шио, молясь сначала на неё, идя потом за ней след в след. Злилась полжизни на Ёко Хачи за уход, за то, что дважды бросила, тенью памяти родителей уходя в чужие земли.
А теперь уже трижды. Не попрощавшись с Сейрам, чтобы та не бросилась за ней, договорившись с разумом Орочи – не с сердцем, лисица покидала Канохакакурэ в одиночестве.
У Юмии оставалось ещё в Конохе дело. Три зажигательных паука из глины спрятала она вечером в бывшей квартире лорда Орочимару. Не отвлекаясь от Хачи, восьмихвостая сложила руку в печать и оживила их.
Прогремел взрыв – Сейрам остановилась, удивлённо повернув голову, разумеется, не заметив, чьих это рук дело. Доски занялись мгновенно: уже поднялся дым, до них донеслись крики о пожаре.
Теперь у Шио есть лишний час, через который она будет уже далеко.
Хачи резко выпрямилась из стойки, отрывисто бросила косы на спину. Орочи, осторожно следя за ней краем глаза, вытащила заранее припрятанные вещи, которые девушка оставила полусобранными в доме, где жила Шио.
Восьмихвостая скривилась с отвращением, если Юмия верно поняла это выражение лица.
- Проваливай, - выплюнула она. – У тебя свои делишки, да?
- Шио хотела, чтобы ты вернулась домой, - спокойно произнесла Орочи, просто передавая. – На время.
Сейрам презрительно и гордо подняла голову. Презрение ей не шло и получалось ложным, напускным – не умела она этого.
- Ещё чего, - она вдела ладони в лямки, выдернула из рук напарницы свой плащ. – Если бы на самом деле хотела, то сама б сказала.
Юмии трудно было с этим согласиться, тем более, что Хачи в любом бы случае не послушалась, но возразила молча. Орочи завернулась в свой балахон, закрыла макушку шляпой, и маска привычно легла на лицо. Меч приятно тяжелил – довольный, напитавшийся кровью.
Напарница была права. У неё найдутся свои дела.
Странный пожар плохо тушился водой, зато песок задавил языки пламени, лишив их воздуха, за считанные минуты. На Гаару поглядывали с недоверием, но не только: многие жители Конохи видели, как он сражался против Ото. Собаку не мог лезть к ним в головы – и не собирался; с пожаром так вышло во многом потому, что он знал про него заранее.
Как выразилась Ёко: «открытая доброжелательность и помощь от шиноби Сунагакуре».
Но взгляды жгли в нём дыру, а парень с полосками на щеках полез знакомиться. Он был самый бесполезный из всех, но, тем не менее, самый активный. На Собаку вывалилась тонна мутной информации, общий смысл который сводился к тому, что сначала посчитал, мол, вас, из Песка, заносчивыми засранцами, но сейчас передумал.
А потом он вдруг стал серьёзен:
- Так вам тоже этот Орочимару насолил?
Гаара не удивился его знанию – самые секретные сведения разнеслись самыми интригующими слухами, которые обеспечивали спокойное восприятие жителями Конохи парламентёров. За Собаку даже не следил никто, видимо, на поле боя он попал в поле зрения большего количества людей, чем думал.
Но такой прямой вопрос оказался неожиданным.
- Да, - отрывисто ответил Гаара и для верности кивнул.
- Я тебя видел, пока дрались со всеми, классно ты им надавал всем. А я жабу вызвал, гигантскую, видел?
- Видел, - хотя тануки не был уверен, что что-то там видел.
- Я Наруто и когда-нибудь стану Хокаге! – парень протянул руку. - Будем друзьями?
Вообще-то, Собаку знал, что он Наруто. И помнил – от Шио и просто так, с первого дня в этом судьбоносном селении. Но их первая встреча произошла в другой жизни, мрачной, тёмной, плохой, а связи из новой растекались теперь по миру.
Пора начинать шаги в неё самому.
- Будем. Гаара, - он пожал чужую ладонь, ещё раз вспомнил Ёко и именно сейчас, глядя в небеса в глазах темницы брата Шио, принял решение. – Будущий Казекаге.
Наруто скривил губы в улыбке: суровой, уверенной. Кажется, он воспринял его слова не только всерьёз, но и как вызов.
И правильно. Собаку как раз говорил серьёзно.
Все ушли, и Хината ощущала себя потерянной. С Шио попрощалась ещё вчера: тепло, близко, родственно и долго. Ёко оставила ей все книги, наказав разве что делиться с Гаарой. Хьюга тогда кивнула, но не ощущала уверенности.
Девочка совсем не знала, где Гаара. Более того – смутно понимала, что будет делать, если увидит его, будто бы весь месяц промотали обратно, и ей предстояло жить дальше без этой странной сказки.
Но топтаться в стороне и смотреть на Наруто она уже не будет.
Не на Наруто.
Хьюга услышала невдалеке шум и шмыгнула на тихую улочку. Хината не замечала этого, но избегала людей. Среди них могли оказаться Киба или Шино, или кто-то из знакомых, которых ей пока что видеть не хотелось. От одноклассников и сокомандников её отгораживала дымка событий, и перед тем, как её развеять, необходимо было убедиться, что ничего не приснилось, а за спиной могут развернуться белее снега крылья.
Хината изо дня в день осторожничала и ходила пешком. Напоминал только меч – из легенды, как иначе! – и Хьюга пугалась того, что тот растает на жарком солнце. Смятение охватило её целиком и полностью, так как силы уже кончились, и девочка не справлялась самостоятельно.
Вдобавок, откуда-то взялась кошмарная невнимательность.
Под ногу попался острый камень: нога соскользнула вбок, Хината неловко оступилась, и щиколотку пронзило болью. Не дав опомниться, та окутала, растеклась по всему суставу, да там и осталась.
Ну вот, ещё и это… Хьюга ощутила жгучий стыд за такое. И это называется куноичи? Но сделать шаг без хромоты не получалось. Девочка опустилась на одно колено, чтобы взглянуть, что там со ступнёй.
- Хината?..
Девочка вспыхнула и обернулась на голос. Не знала она, чего смутилась: своего положения или его обладателя. Гаара стоял в паре метров от неё, только что ускользнув с шумной улицы в тишину и тень.
И уж прихрамывающую Хинату он обнаружить не ожидал.
Материализовавшаяся навязчивая мысль.
- П… привет, - неуверенно поздоровалась она.
- Ты хромаешь.
Хьюга активно замотала головой. Ещё подумает, что её ранили!
«Ну почему я такая неуклюжая? Могу же не так!»
Стеснение накатывало ногу.
- Я просто ногу подвернула… Не беспокойся, всё в порядке...
- Дай посмотрю.
Как так вышло – не понятно. Но Гаара вдруг оказался рядом на земле, разглядывая её голую лодыжку. Пускай парень не касался и хмурил надбровные дуги, но был близко-близко, и у Хинаты сердце ускорило биение.
Верните ей простоту! Верните ей ту естественность находиться рядом с ним, какая была во время нападения!
- Вроде ничего серьёзного… - неуверенно проговорил Собаку, так как плохо разбирался в подобных вещах. Но раз до сих пор не опухло – то просто потянула немного. Внезапно ладонь, на которую он опирался на землю, чуть наклоняясь к чужой ноге, оказалась в плену тонких прохладных пальцев.
В животе что-то с ёканьем ухнуло в бездонную пропасть.
- Ты как? – донёсся до него шёпот Хинаты. - Я за тебя так волновалась…
- Суна заключит договор с Конохой... Кажется.
- Ты не ранен?
Тануки ощутил, что горит. Что кровь бросилась к лицу и ушам и превратила его цвет в сродни его же волосам.
- Нет… - он заставил себя поднять голову. Хьюга напротив него тоже краской заливалась и смотрела на него всеми небесами всех богов мира.
И она – такая вот… ну… такая вот она волновалась? За него – и волновалась?
Не в той жизни. Но в этой – правда.
Перед ним сомкнулся душный мрак, и не раздумывая ни секунды, ослеплённый, он схватил Хинату в охапку, поднял на ноги её и себя, а она сама уже поцеловала его. И не умели оба, но не отрывались долго; Хьюга повисла на худых плечах, цепляясь ладонями, а Собаку прижал крепко за талию, будто своё что-то, и зарылся опьянённо ладонью в гладкие волосы.
Потому что любовно и чисто ударило в голову – как у взрослых, не людей.
Потому что приятно и неловко – как детям человеческим.
Посередине застряв, оба потеряли чувство времени и места и не одну минуту не замечали крутящейся вокруг вселенной.
Злость переплавлялась в обиду, обида – в боль и снова ярость жгучую. Впервые Шио бросила её под предлогом её возраста. Во второй раз – под предлогом приказа, и девчонка-Юмия, с которой связала тогда себя на горе узами пошла за ней послушной куклой-марионеткой: взгляд Орочи боготворил Ёко так, как когда-то боготворила её Сейрам.
А теперь?
Что же теперь?
Хачи, стиснув зубы, разрушила ещё какую-то балку; она брела через развалины и готова была убить каждого, кто попадётся на пути. Но «каждым» везло, и восьмихвостая начинала жалеть, что прогнала Юмию. Напарница, скорее всего, уже покинула селение – далеко или нет, но вот уж кого видеть с собой рядом Сейрам не ждала и не хотела. Орочи прятала в плаще многовато теней и собиралась пережидать расставание с Ёко одна.
И не только она.
Но почему же?!..
- Потому что я всё ещё слабая, да?! – выкрикнула Хачи в небо.
Небо не ответило, не там обитали боги Сейрам. Облака равнодушно плыли мимо в недоступной вышине.
Слабая она, не сумевшая себя проконтролировать. Слабачка в рабстве собственной чакры и внутренней бури, в вихре которой уже появилась тоска. На голых, не спрятанных под перчатками, костяшках выступила кровь.
Ей здесь не место. Эта земля, этот воздух – всё пропитано людским бессилием. Всего лишь за пару лет зараза проникла под кожу иллюзией непобедимости, а правда рвала в клочья.
Степи вдали зовут, не засеянные никем просторы; пробежать их она сможет множество раз голыми ногами. Море Сейрам нужно, северные бурные воды. Сила придёт от земли, от воды, глубины – и тогда Хачи станет гораздо сильнее и сможет даже поднять этот далёкий небесный купол.
Девушка протянула раскрытую ладонь против света. На мгновение пальцы показались ей прозрачными, хотя это всего лишь ослепило солнце.
На север. Сейрам отправится на север, не связывая это никак с желаниями какой-то там сбежавшей лисы.
Эпилог.
Прохлада воды окутывала лодку, но уходила куда-то вверх и не доставала до кожи. Лёжа в украденной в тихой деревеньке лодке, девушка игралась с неприметным на вид свитком; на её касания техника никак не реагировала. Наконец, решившись, она сорвала сдерживающую печать и резким движением развернула.
Пусто.
Как она и ожидала, пускай пальцы и кольнуло эхом ушедшей в никуда силы. Никем не отмеченной осталась техника, знаки и символы растворились, как только нарушилась чернильная вязь техники. Теперь это просто клочок бумаги. Не чувствуя угрызений совести и понимая, что хватит с неё это возни, Шио разорвала бумажную ленту вдоль и сбросила две половинки с противоположных бортов. После чего закинула руки за голову, а ноги – друг на друга, и закрыла глаза.
Тихая река несла куда-то на северо-запад: петляя и извиваясь, не дорога, трудно определить было чёткое направление. Солнце и покой уединения нагоняли на Ёко дрёму, и кицунэ без лишних мыслей погрузилась в неё, доверяя неглубокой речке с ровным песочным дном. Навредить она могла только нежданным купанием.
Через некоторое время её разбудили короткий тихий стук и шорох песка. Девушка открыла глаз и приподняла голову – добралась. Высокий юноша без возраста и зелёными волосами с ленцой улыбался, уперев ногу в нос лодки.
- Не смотришь, куда плывёшь, - сказал он вместо приветствия и подал руку.
- Исобу…
Ёко села, подтянулась за крепкую ладонью и, несмотря на то, что они не были раньше близкими друзьями, оказалась в пахнущих озёрной тиной объятьях.
*Раса некоторое время обучал Гаару из-за схожести их способностей. Это было ещё до того, как он начал терять над собой контроль(или же это было ещё не так очевидно). ←
